Евгений Вербин.
Баллада о звездной карьере
Из цикла «Баллады старых добрых времен»
1.
В год воды и собаки, седьмого месяца,
в третью ночь
Свет луны, в окно заглянув, упал на софу.
Там, сморен духотой, плед измятый откинув прочь,
Жуткий сон, как наяву, видит госслужащий Фу.
Будто в покой к нему постучал и вошел гость.
Толстой книги сжимает рукой золотой корешок.
«Мне высочайше предписано…»
Взглядом пронзил насквозь. Грузен, приземист, безус, голос высок.
«Фу?» – обращает вопрос незнакомец,
уставясь на Фу.
(Цензор. Сэчжей на буфанах с обеих сторон!)*
Книгу раскрыл, пальцем пошарил, нашел графу:
«Пао прошу предъявить, как велит закон.»
«Пао? Конечно… Сейчас… О чем речь…»
Фу торопливо, в росте убавясь, бамбуковый шкаф
Тот, над которым – яшмой украшенный меч,
Резким рывком открыл, дверцу едва не сломав.
Верхнюю полку обшарил Фу нервной рукой:
Здесь же всегда хранит он бесценный сосуд!
В панике Фу, и сундук открывает резной,
Тот, что под бронзовым зеркалом… Нету и тут…
Может, ему в кипарисовый тот заглянуть ларец?
Кинулся к ларцу, все в нем перерыл, как в шкафу…
«Это же, – думает Фу, – это же… мой конец…
Что со мной будет теперь?» – в ужасе думает Фу.
В страхе кричит он, и будит его собственный крик…
Сердце колотится. Тело – в холодном поту.
Сон еще держит его, как в оленя вцепившийся тигр.
«Где мое пао?» – стонет Фу, как в бреду.
Фу, как лунатик, садится, ноги спустив, на софу,
Шагом нетвердым, глаз не открыв, обходит покой.
Ощупью дверцу найдя в плетеном шкафу,
Верхнюю полку обшарил упрямой рукой.
Вот же он! Вот – у него! Вот он – сосуд!
Нет, не потерян! Нет, не похищен! Нет, сбережен!
Фаллос его и мошонка – вот они! – тут!
Это ведь сон ему только приснился! Сон! Сон!
На пол сползает с софы лунный окна переплет…
Издали слышен, тоску нагоняя, плач обезьян…
В озере лотос у старой беседки цветет…
Тихо шуршит камыш… Пробует голос фазан…
2.
Вырос в деревне Фу, молод и жилист был.
Братьев, сестер – дюжина. Фу понимал: беда!
Вкалывай целую жизнь, хоть из последних сил,
В лучшем случае – бедность, скорее всего – нищета.
Слухи ходили, что выбиться в люди есть шанс,
Если окрепшие крылья раскрыв на ветру,
Бросить, как аист, родное гнездо решась,
Над Поднебесной взмыв, прямо лететь – ко двору!
Будет карьера! Власти добьешься! А? Каково?
Будешь вкуснятину есть, вина лучшие пить!
Ради таких перспектив надо всего ничего,
Да, всего ничего: дать себя оскопить.
Евнухов тысячи, трон окружив, хребты гнут.
Верит владыка Земли и Небес: это – кастрат
Ради наследников грабить не станет казну!
Это кастрат оздоровит госаппарат!
Это кастрат – власти опора, ширма, оплот –
Должен от подданных прятать уродов и рохль.
Видеть владыку вовсе не должен народ!
Понял бы сразу: пред ним – человек, а не Бог!
3.
Ванны перцовой пламень… Жестче плахи скамья.
Бедра Фу и живот стянуты, как жгутом.
За руки, за ноги Фу держат два бугая…
Спереди – коновал с острым, как серп, ножом…
Трое суток валяется Фу, мертв, как труп.
Трое суток ему не дают ни жрать, ни пить,,,
Мучают боль и страх: только ему б
Здесь причиндалы свои, уходя, не забыть!
Пао – путевка в жизнь! (Мудр звездочета глас.)
Зрелости аттестат! Членский билет! Документ!
«Органы ваши где?» – органы спросят вас.
Пао свои предъявить должен в любой момент!
С согнутой выи сняв раболепства ярем,
Не разлучит их с тобою и смерть твоя:
В новом рожденье чтоб не было лишних проблем,
Ты их в могилу с собой возьмешь как свое «я»…
Месяца три спустя, мужества атрибут
Свой обменяв на веру в будущую лафу,
К телу прижав рукой выстраданный сосуд
В имперскую канцелярию шел наниматься Фу.
Ласточек, с пагод слетевших и реющих, – гам…
Цирка бродячего где-то на площади – шум…
Бьет барабан «тум-тум», тамтам повторяет
«там-там»,
Бубны бубнят «бам-бам», гонги стучат «бум-бум»…
4.
Знал бы в тот день Фу, что его в жизни ждет!
Разве представить мог звездную участь свою?!
Лестница службы его довела до небесных высот:
Ближе нет никого кроме Фу к императору Ю!
Ю, как ребенок, с Фу неразлучен весь день.
С Фу вырастал император, счету учась и письму.
В шахматы с ним играл, гулял, нюхал сирень,
Все, что в жизни узнал, Фу рассказал ему.
Фу по утрам сообщает ему, что незыблем режим:
Тучи на Запад тайфунами гонит Восток.
Ю узнает о великих задачах, стоящих пред ним,
Вечером мудрым деяньям его Фу подводит итог…
Больше всего нравится Фу с Ю проводить вечера.
В ходе беседы движется к полночи месяца серп.
Вот завершается трапеза. Думает Фу: «Пора
Сладостью плотской попотчевать Ю на десерт!»
Прежде, чем сну покорится Его Божество,
Будет, конечно, Его Величество рад,
Если влекомый желаньем нефритовый ствол
Влажные створки раздвинет нефритовых врат.
Фу достает из халата колоду шелковых карт.
В ней, что ни карта, – наложницы имя и лик.
Слухи гуляют: в гареме – пять тысяч их аккурат!
Только моргни – и доставят любую за миг!
Вяло по картам скользит пресыщенный взор:
В тяжких сомненьях Сын Небес и Земли.
Держит паузу Фу, как великий актер:
«Может Хозяин желает сегодня чудную Ли?»
Искорки похоти в глазках зажглись – и горят!
Мысли Хозяина Фу как всегда угадал.
Значит, Величество вместо нефритовых врат
Лотоса белого нынче вкусить пожелал?
Стая рабынь налетает на Ли и, раздев и разув,
Блеску и лоску спешит ей добавить (товар на торгу!)
В золоте, в перлах, нагую, кошмой обернув,
Евнух прекрасную Ли прет на горбу.
Ли не умеет ходить, крохотным больно ступням.
Детские ножки ее истязали несколько лет
Не для того, чтоб ходила прекрасная Ли по цветам –
Чтобы похожими стали культяпки на лотоса цвет!
Чтоб еще крохотней стали ножки у Ли,
Чтобы как можно сильнее Ли полюбить,
Щедрый на ласки Ю, Сын Небес и Земли,
Косточки пальчиков тоже велел раздробить!…
Слышно, как в спальне смеются, шепчась говорят,
Фу представляет себе, как Хозяин, похоти полн,
Ножек ее одуряющий пьет аромат,
Лотосом нежным ее дразнит нефритовый ствол…
Сыплется струйка песка, отмеряя положенный час.
Нет, нельзя изнурять плоти божественной Ю!
В дверь императорской спальни легко постучась,
Фу как всегда у Владыки берет интервью.
«Кончилась, – Фу вопрошает, – Великая
Битва Полов?
Ян – победитель? А Инь безнадежно слаба?»
«Да, – говорит император, наследник Богов, –
Инь покорилась и Ян отдалась, как раба!»
«Был ли Величеством пройден Великий Предел? –
Фу вопрошает. – Какое количество раз?»
«Да, – говорит император. – Не раз преуспел!»
«Сна благодатнее, – Фу говорит, – нет
ничего сейчас!»
Вновь червячком закутана Ли в кокон кошмы.
Счастлива Ли: заслужила великую честь!…
Голос Владыки слышится Фу из полутьмы:
Просит он Фу к нему подойти, рядышком сесть.
Фу на колени кладет император свой черепок.
Гладит его растроганный Фу (восторг и испуг!)
«Фу! – говорит император. – Как же я одинок!
Фу! – говорит император. – Ты мой
единственный друг!»..
Ночь за окном выступает в своем амплуа:
Дремлют павлины, из перьев накинув боа,
Где-то спросонья осел прокричал «Иа!»
В спальню занес ветерок лепестки мейхуа…
*сечжей – фантастический единорог; буфаны – нашивки на спине и груди чиновничьего халата, указывающие ранг носителя; цензор – служащий цензората, одного из высших судейских органов, контролирующих деятельность чиновников
Место и время: Китай, средневековье
В правительственных учреждениях служило около трех тысяч евнухов Особенно ценилось положение среди приближенных императора.Расцвет «золотых лотосов» – во время династии Сунг (960 – 1279 гг.)