Татьяна Розина
Вуайеризм – азбука психоанализа
Я люблю, когда меня целуют в губы. Никакие другие ласки не действуют так, как элементарный поцелуй. Можно обнять, прижать, ущипнуть или погладить сухой ладонью по спине - приятно и важно, но всё же. Стоит коснуться моих губ, голова расслаивается слоёным тестом, меня шатает, как в шторм на палубе корабля, и удержать равновесие даже в положении «сидя» становится нереальным, в висках стучит, словно внутри несётся поезд и гремит на стыках рельсов. Говоря проще, я улетаю в пенно-розовые глубины гипнотического состояния, без применения волшебного блестящего шара.
Мне нравится, когда меня целуют... Ощущение похоже на наркотическое опьянение. Впрочем, я не знаю этого, но предполагаю, что именно так чувствуют себя люди, приняв дозу. Когда ты есть, и, вместе с тем, тебя нет. Ну, то есть, твоё тело существует, дышит, пышет, дёргается, бьётся и рвётся, но ты им не владеешь. Оно как бы само по себе. Ты его не чувствуешь. А чувствуешь только полет души над этим дёргающимся телом.
Разве не здорово? Кто-то будет спорить? Не надо. Признайтесь хотя бы себе. Вам тоже приятно, когда вас целуют. Ну, или было приятно раньше. Когда вам было шестнадцать. Ну, или восемнадцать. Или даже тридцать. Вам нравилось целоваться, и вы хотели снова и снова ощущать чужие губы. Но... вы же помнили всегда, что хотеть это стыдно... А уж говорить вслух об этом и вовсе не принято. Разве нет?
Жизнь – театр. Не я сказала. Мы не живём, а играем. Игра по правилам, неизвестно кем установленным. С детства знаем, что это можно, а то нельзя. Делаем всё равно, но знаем, что нельзя. Или можно, но стыдно. Ежедневно разыгрываем спектакли. Друг с другом. С близкими. С любимыми. С прохожими. С теми, кого почти не знаем. И с теми, кого знаем, как свои пять пальцев. Умудряемся устраивать бесконечные сцены даже для себя, родимого. Сам себе режиссёр, сам себе актёр, сам себе зритель. Ой, голова болит! Ах, потуже завяжу бабушкин шарфик из козьего пуха. Намажу китайским бальзамом виски. И лягу. Пледом ноги заверну. Грелочку под бочок. Всё в порядке. Можно пожалеть себя. И даже слезу пустить. Для кого? Лучше, конечно, если есть сторонний наблюдатель. Но можно и для себя. Сегодня с утра обидели. Неприятно и на душе колко. Пусть болит голова. А я лягу-прилягу и пожалею себя.
Даже наедине с собой редко бываем честными. Не согласны? Да что вы... Просто сами не признаётесь себе. Ну, например, в том, что вам нравится наблюдать, как в окне напротив соседи вечером занимаются сексом. Они молоды и не закрывают окна. Им плевать, что о них думают. А может им нравится, что вы видите их. Вполне это их может подогревать. Почему нет? Но это «их» игра. А ваша - смотреть на них. Вам противно? Интересно? Приятно? Стыдно? Почему же?
Вы смотрите в окно внимательно, не отрываясь. Вам неловко. Бабушка учила другому. Подсматривать некрасиво. Вы отходите в глубину комнаты, даже садитесь на диван, взяв книгу. Но читать не получается. Вас снова тянет взглянуть. Одним глазком. Вы даже как бы и не думаете об этом. Просто не можете сосредоточиться на книге. Встаёте и подходите к окну.
- Надо закрыть форточку. Дует, - как бы подсказываете своему сознанию.
Разлапистое дерево заслоняет половину картинки. Но зимой, когда листва облетает, всё видно замечательно. Вы даже умудрились рассмотреть, что партнёрши у соседа напротив разные – то худые, с костлявыми плечи-ками и длинными ногами, то полненькие, с мягкой, словно подушка, попкой, в которую впиваются тонкие пальцы партнера… Иногда окно оказывается закрытым. Вероятно, очередная девица попалась стеснительная. И у неё тоже была бабушка, учившая, что секс – личное дело, и заниматься им нужно в одиночку. Ну, конечно, не в одиночку, а вдвоём. Но так, чтобы никто не увидел. Надёжнее всего под одеялом. И в рубашке под гор-лышко. Впрочем, о чём это я? Вряд ли бабушки учат такому. Они вообще стараются не говорить о сексе. Будто его нет. А детей приносят аисты – «аи, аи... примите подарок!», «хряп» и пакет с новорождённым хлопает с высоты аистиного полёта прямо под ноги счастливых родителей.
- Ой, мальчика принес! – орут они радостно.
Или в погожий день мама с папой бредут с просветлёнными лицами в огород и рыщут там в капусте.
- Ой, девочка в кочане! – восклицают они удивленно.
Это всё, конечно, бабушкины выдумки и обман. Условности, придуманные стыдящимися людьми. Иными словами театр. Как иначе можно назвать эту игру в прятки? Взрослые прячутся за шторы приличия от детского вопросительного взгляда, и оттуда с глупым лицом делают умный вид.
Но, хотя нам в детстве никто не рассказывает ни о сексе, ни о том, что совокупление прилюдно неприлично... тем не менее, мы откуда-то знаем, что заниматься сексом на глазах посторонних нельзя. И задёргиваем гардины. И выключаем свет. Чтобы никто ни-ни. И теперь вам стыдно. За то, что вы подгля-дываете. Потому вы стараетесь не думать об этом. Вроде как бы и не подсматривали. Вы просто мимо окна проходили. Случайно. Форточку закрывали…
А уж о том, что вам до чёртиков интересно увидеть голые тела, слитые воедино, почти не разделимые один от другого, нет... в этом вы не признаетесь даже себе.
- Это не просто стыдно, неприлично… даже ненормально, - одёргиваете вы себя. Вы же образованный человек, и читали, что подглядывание за голыми людьми или, того хлеще, за половым актом, проявление болезненности, и называется это вуайеризмом. Вот какое красивое слово придумали психологи. Диагноз поставили. А вы не хотите считаться больным. Правда, ведь? Конечно, нет. Вы здоровы. И слова-то такого не знаете, и знать не желаете. Вы вовсе не подсматриваете.
- Чёрт, кто додумался строить дома так близко друг от друга? – спрашиваете вы раздраженно, но продолжаете стоять и смотреть.
Девушки почти не видно. Она растворилась в светлой пене постельного белья. Видимо лежит на спине. А партнер нависает над ней, склоняясь к лицу. Тело вытянуто ровно над лежащей под ним девушкой. Голова с чернеющей макушкой медленно двигается… зад поднимается все выше, как у потягивающегося после сна кота… голова по-прежнему опущена низко… Он целует... что? Вы всматриваетесь в квадрат окна всё пристальнее. Ваше дыхание участилось. Девушка неподвижна. Она продолжает лежать, вкопавшись в простыни. Так что же целует парень? Вот он уже совсем сдвинулся на край постели... Над ним взметнулась длинная и стройная нога. Потянулась и упала на спину… И руки, длинные белые руки девицы, вплелись в волосы молодого человека и прижали его голову к себе с такой силой, что вам уже и не видно ничего…Нет, вам вовсе неинтересно. Вы отходите от окна.
- Какая нынче молодёжь,- думаете возмущенно. – Распущенность на каждом шагу.
Ну, да, это не вы больны, какой такой вуайеризм, к чертовой матери! Не вы бесстыдны в своём желании подсмотреть. А они… Эта безнравственная молодежь, занимающаяся сексом не закрыв окна. А вы ни причем. Подумаешь, посмотрели. Но вы же не хотели. Вы просто закрывали форточку…
Вы проходите на кухню, включаете чайник, ставите чашку на стол. Но мысли путаются и вместо чая, который хотели выпить на сон грядущий, высыпаете в приготовленную чашку пакет с сухим супом.
- Фу, ты совсем голова дурная, спать пора... – проще всё списать на сонливость.
Вы никогда не признаетесь, что дело не в этом. А в том, что вас магнитом тянет посмотреть ещё немного. Ещё чуть-чуть. Но подсматривать стыдно. Вы постоянно помните об этом. И не признаётесь себе в своём желании. Чай - в жестяной банке, которую вам подарили на позапрошлый Новый год. Банка красивая. На ней три слона и ветви диковинного растения, выпуклые и обрамлённые золотом. Жестянка красуется на подоконнике. Спутать её с пакетами супа невозможно. Ну, естественно, если голова не забита чем-то совершенно другим…
Вы наливаете чай и снова подходите к окну... Как бы невзначай. Глаза снова вырывают из темноты ночи жёлтый квадрат окна напротив. А в нём фигуры. Одна над другой. Теперь сверху на четвереньках стоит девушка. Точно, девушка. Длинные чёрные волосы свисают и закрывают лицо. Макушка ритмично движется – чуть вверх, чуть вниз. Когда голова внизу, движение едва заметно замирает… Тело содрогается. Вдруг девушка рукой, которой опиралась, отбрасывает волосы… вы видите её профиль, слегка размытый, но все же различимый и…
- Ну, это уж слишком! – вы даже чувствуете, как кровь прилила к щекам. То ли от стыда, что увидели… то ли от возбуждения…
Опомнившись, вы возвращаетесь в комнату. Про чай забыли. А может, и вовсе не хотели пить? Включаете телевизор. Ага, как раз вовремя. Программа «Время». Вы удобно усаживаетесь, подбираете под себя ноги, в руки берёте вазочку с орешками. Ну, же...
- В этом году, - вещает металлический голос диктора, - катастрофически возросло число абортов среди несовершеннолетних.
- Чёрт побери, опять про секс... да что же это такое, - злитесь вы. То ли на диктора, то ли на себя. А может, на несовершеннолетних, которые очень хотят секса, но не умеют предохраняться. Щёлкает телевизор. С ним легко. Одна кнопка, и всё, экран замолчал.
Подходите к окну и там... прямо перед вами два голых тела. Она оперлась о стекло обеими руками, распластав пятерню по прозрачной поверхности. Длинные прямые волосы свисают, прикрывая грудь. Щекой прижалась к окну. Он стоит сзади и почти не виден. Едва из-за её плеча проглядывает его голова с короткой стрижкой. Лицо, склонённое к её плечу, едва угадывается. Движения размерены. Вдруг одной рукой он собирает её волосы в кулак и резко дёргает назад. Голова, перед этим безвольно опущенная, поднимается, и вы видите девичье лицо. Глаза закрыты, рот искривлён в неописуемом экстазе. Теперь хорошо различима и её грудь. Достаточно большая, мягко качающаяся в такт движению тел. Одной рукой он держит девушку за талию, второй, просунув её подмышкой, обхватывает грудь. Та с трудом помещается в его ладони. Парень умело перехватывает тело и быстрым движением разворачивает её к себе лицом. Теперь она сидит на подоконнике. Вам видна только её спина. Длинная, ровная и белая. Движения продолжаются. Темп ускоряется. Девушка то отстраняется от окна, то возвращается к нему.
- Ещё раз он её подтолкнет, и девица вылетит в окно. Нет, право... она сейчас выдавит стекло своим телом, - думаете вы, забыв обо всем. Вы уже слышите стоны этой бесстыдной парочки. Они же, слившись воедино, дёргаются все сильнее. И вот, в очередной раз, выгнувшись в позвоночнике, девушка вздрагивает, её голова бьётся о стекло... – вы даже вздрогнули - и вдруг обмякнув, превратившись в безвольный мешок... медленно сползает с подоконника...
Молодой человек вяло поддерживает девушку, и, видимо, не в силах удержать, падает вместе с ней на пол. Дальше вам ничего не видно. Да и смотреть больше нечего. Сцена, а вернее, акт... закончен. Остаётся задёрнуть шторы и проводить участников спектакля горячими аплодисментами.
- Какая нынче молодёжь, - осуждающе размышляете вы, отправяляясь в спальню. Вы думаете о них. Но не думаете о себе. О том, что вам было о! как приятно смотреть на эти извивающиеся в страстном угаре молодые тела. Вы никогда не признаетесь себе, что вам приятно... Но лёжа в постели, снова и снова будете мысленно уноситься к жёлтому квадрату с двигающимися телами.